Влияние минорных биологически активных веществ пищи (рутина и гесперидина) при их раздельном и сочетанном алиментарном поступлении на состояние иммунной системы крыс и активность ядерного фактора NF-kB клеток печени

Резюме

Исследовано влияние рутина и гесперидина при их раздельном и сочетанном поступлении на состояние иммунной системы и активность ядерного фактора NF-kB клеток печени крыс. Крысы-самцы Вистар с исходной массой тела 224-225 г были разделены на 4 группы по 6 крыс в каждой. Крысы 1-й группы (контрольная) получали стандартный полусинтетический рацион, крысы 2-й группы - тот же рацион с добавлением рутина (400 мгм на 1 кг массы тела); крысы 3-й группы - с добавлением гесперидина (400 мг на 1 кг массы тела); 4-й группы - с добавлением рутина и гесперидина (по 400 мг на 1 кг массы тела). Длительность эксперимента составила 14 дней. Корм животные получали в режиме свободного доступа в количестве 25-30 г на крысу в сутки, что соответствовало 15 г сухой смеси. Воду животные получали также в режиме свободного доступа. В результате исследования установлено, что рутин и гесперидин, включенные в рацион крыс как монокомпоненты (2-я и 3-я группы), так и совместно (4-я группа), оказывают иммуномодулирующее влияние, заключающееся в снижении относительного содержания лимфоцитов [1-я группа - 70,55±1,58%, 2-я группа - 63,62±2,85%, 3-я группа - 62,03±3,16% (р1-3<0,05), 4-я группа - 65,75±1,08% (р1-4<0,05)] и повышении процента нейтрофильных лейкоцитов [1-я группа - 19,98±0,97%, 2-я группа - 25,35±3,14%, 3-я группа - 28,27±3,30% (р1-3<0,05), 4-я группа - 24,15±1,52% (р1-4<0,05)] и NK-клеток [1-я группа - 3,29±0,45%, 2-я группа - 6,91±0,70% (р1-2<0,05), 3-я группа - 5,88±0,79% (р1-3<0,05), 4-я группа - 4,64±0,32% (р1-4<0,05)] в периферической крови, что можно расценивать как сдвиг в сторону факторов врожденного иммунитета. Кроме того, совместное действие больших доз рутина и гесперидина привело к изменению эритроцитарных показателей: увеличению среднего объема эритроцита [1-я группа - 56,00±1,06 мкм3, 2-я группа - 56,67±0,42 мкм3, 3-я группа - 58,50±0,99 мкм3, 4-я группа - 59,50± 0,99 мкм3 (р1-4<0,05)] и среднего содержания гемоглобина в эритроците [1-я группа - 18,97±0,45 пг, 2-я группа - 19,10±0,19 пг, 3-я группа - 19,73±0,32 пг, 4-я группа - 20,08±0,33 пг (р1-4=0,07)], а также повышению уровня трансформирующего фактора роста-β1 в периферической крови [1-я группа - 15,55±2,13 нг/мл, 2-я группа - 14,81±2,36 нг/мл, 3-я группа - 17,02±2,53 нг/мл, 4-я группа - 22,14±2,29 нг/мл (р1-4<0,05)] и экспрессии ядерного фактора NF-kB в клетках печени [1-я группа - 16,10±0,60 нг/мл; 2-я группа - 15,14±2,28 нг/мл; 3-я группа - 15,85± 2,09 нг/мл; 4-я группа - 20,49±1,68 нг/мл (р1-4<0,05)].

Ключевые слова:флавоноиды, рутин, гесперидин, иммунитет, гематология, субпопуляции лимфоцитов, цитокины, ядерный фактор NF-kB

Вопр. питания. 2015. № 6. С. 19-29.

Флавоноиды - обширный класс биологически активных компонентов растительной пищи (фруктов и овощей), которые, как установлено в настоящее время, играют важную роль в предупреждении (снижении риска развития) многих хронических заболеваний: онкологических [1, 2], сердечно-сосудистых [3-6], нейродистрофических [7, 8], аллергических [9]. Их благоприятное влияние на здоровье человека связывают прежде всего с наличием антиоксидантных, иммуномодулирующих и противовоспалительных свойств [10]. Среди флавоноидов своей распространенностью в растительном мире и высокой биологической активностью выделяются кверцетин и гесперитин. Квер- цетин составляет 50-70% суточного потребления флавоноидов человеком [11]. В природе кверцетин и гесперитин встречаются преимущественно в форме рутинозидов - рутина (кверцетин-3-рутинозид) и гесперидина (гесперидин-β-7-рутинозид).

Гесперидин содержится в больших количествах в плодах цитрусовых, рутин присутствует во многих растениях (таких как семена гречихи), фруктах (цитрусовые) и овощах. В организме большая часть гликозидов подвергается действию бактериальных ферментов кишечника с образованием соответствующих агликонов, имеющих ту же фармакокинетику и фармакодинамику, что и кверцетин и гесперитин, поступающие в организм в чистом виде.

Воспаление и окислительный стресс имеют патогенетическое значение при многих заболеваниях.

Окислительный стресс влияет на различные транскрипционные факторы, активация которых приводит к экспрессии большого числа генов, обеспечивающих продукцию провоспалительных белков.

Для хронических заболеваний различной этиологии характерно повышение сывороточных уровней провоспалительных цитокинов, таких как фактор некроза опухоли α (ФНОα), интерлейкинов (ИЛ)-1β и ИЛ-6. Экспрессия провоспалительных цитокинов и ферментов регулируется различными транскрипционными факторами. Ядерный фактор NF-kB играет ключевую роль в этом процессе [12, 13].

Антиоксидантное и противовоспалительное действие рутина и гесперидина и их агликонов изучено главным образом в исследованиях in vitro [14, 15] и значительно реже - на моделях индуцированного у лабораторных животных воспаления [16-18].

В исследовании in vitro [19] на мононуклеарах (моноциты, T-клетки, B-клетки и NK-клетки) периферической крови здоровых доноров, стимулированных липополисахаридами (ЛПС), установлено, что ряд антиоксидантных полифенолов, в том числе гесперидин, на уровне транскрипции подавляют синтез медиаторов воспаления: ФНОα, ИЛ-1β, ИЛ-6 и интерферона-γ (ИФН-γ). Авторы объясняют это следствием подавления ЛПС-зависимой активации фактора NF-kB.

В работе [20] показано, что 4-метилкатехол (метаболит рутина) ингибировал экспрессию ряда воспалительных маркеров, таких как индуцибельная синтаза оксида азота (iNOS) и циклооксигеназа-2 (COX-2), продукцию окиси азота и провоспалительных цитокинов, в основном ФНОα и в меньшей степени ИЛ-1β и ИЛ-6, в культуре макрофагов линии RAW 264.7, стимулированных ЛПС, что сопровождалось снижением экспрессии NF-kB.

Цитопротекторное действие рутина выявлено в эксперименте на клеточных культурах SH-SY5Y нейробластомы и BV-2 микроглиальных клетках, которые инкубировали с пептидами β-амилоида, агрегация последнего в фибриллярные депозиты в нейронах характерна для болезни Альцгеймера [21]. Включение рутина в культуральную среду снижало индуцированную β-амилоидом цитотоксичность, генерацию клетками кислородных радикалов и окиси азота, отмечено снижение количества глутатион-дисульфида (GSSG), малонового диальдегида, активности iNOS, характеризующих окислительный стресс, при одновременном повышении соотношения GSH/GSSG, активности cупероксиддисмутазы, каталазы и глутатионпероксидазы, а также снижение уровней провоспалительных цитокинов - ФНОα и ИЛ-1β.

В исследованиях in vivo показан протективный эффект рутина при лечении гепатоза у крыс, вызванного введением циклофосамида, что проявлялось снижением уровня маркеров воспаления, таких как ФНОα, ИЛ-6, и экспрессии р38МАРК, NF-kB, iNOS и COX-2 [17]. Рутин и кверцетин в количестве 100 мг на 1 кг массы тела в существенной степени уменьшали проявления гепатотоксичности, уровня перекисного окисления липидов и экспрессии маркеров воспаления - NF-kB и ФНОα у мышей, получавших рацион с высоким содержанием холестерина [22].

Важным свойством гесперидина является его антипролиферативная активность. На модели гепатоза у крыс, индуцированного CCl4 (0,4 г на 1 кг массы тела), гесперидин в дозировке 200 мг на 1 кг массы тела снижал уровень перекисного окисления липидов, экспрессию NF-kB, трансформирующего фактора роста-β1 (ТФР-β1), фактора роста соединительной ткани (CTGF) и ИЛ-1β. По мнению авторов, механизм действия гесперидина обусловлен его способностью снижать окислительный стресс и модулировать провоспалительные и фибропластические процессы [23].

Протективное действие гесперидина выявлено и на модели нефротоксичности, полученной у крыс путем введения цисплатина [24]. Выявлено снижение уровня провоспалительного цитокина ФНОα и уменьшение лейкоцитарной инфильтрации и апоптоза.

На модели ревматоидного артрита в эксперименте на крысах Li и соавт. [25] показали эффективность применения гесперидина, заключающуюся в снижении индекса полиартрита. Авторы полагают, что гесперидин подавляет активацию макрофагов и нормализует функцию Т-лимфоцитов, супрессирует ИЛ-1β и ФНОα и увеличивает продукцию ИЛ-10 на уровне транскрипции.

В клеточной культуре макрофагов, полученных от мышей, которым давали апельсиновый сок или гесперидин, установлен различный эффект этих ингредиентов, который выражался в том, что гесперидин проявлял более выраженную противовоспалительную активность в стимулированной ЛПС культуре макрофагов, оцененную по снижению генерации окиси азота и уровней ИЛ-10, ИЛ-12 и ФНОα, в то время как апельсиновый сок усиливал фагоцитарную функцию макрофагов [26].

Имеющиеся данные позволяют предположить, что первичными мишенями цитопротекторного действия этих флавоноидов являются ядерные факторы: Nrf2, регулирующий экспрессию генов основных антиоксидантных и детоксицирующих ферментов, и NF-kB, контролирующий синтез провоспалительных белков на транскрипционном уровне [13, 27-30].

Следует отметить, что цитопротекторное и иммуномодулирующее действие флавоноидов реализуется в условиях нарушенной иммунной резистентности и окислительного стресса. Исследования, проводимые на здоровых добровольцах, не выявили иммуномодулирующего влияния указанных флавоноидов. Так, в работе [31] исследования проводили на здоровых добровольцах, которые в течение 18 нед (по 3-4 нед с 3-недельным интервалом) потребляли ежедневно 500 мл апельсинового сока (1-я группа), изокалорийный напиток с гесперидином (292 мг) (2-я группа) или изокалорийный напиток с плацебо (3-я группа). В результате у обследованных добровольцев всех трех групп не обнаружено статистически достоверной разницы исследованных показателей: содержания в периферической крови нейтрофильных лейкоцитов, В- и Т-лимфоцитов, NK-клеток и моноцитов, продукции супероксид радикалов стимулированными нейтрофилами, литической активности NK-клеток, цитокинового профиля.

Следует отметить, что в исследованиях in vitro чаще всего используется один флавоноид в виде агликона в супрафизиологических концентрациях и, кроме этого, in vivo в качестве действующего начала выступают метаболиты флавоноидов, а не их нативные формы. Поскольку человек наряду с фруктами и овощами может дополнительно потреблять флавоноиды в виде БАД к пище, возникает необходимость изучения их влияния на организм при сочетанном применении.

В соответствии с вышеизложенным целью исследования является изучение влияния рутина и гесперидина при их раздельном и сочетанном поступлении на состояние иммунной системы крыс и активность ядерного фактора NF-kB клеток печени.

Материал и методы

Исследования проводили на крысах-самцах Вистар с исходной массой тела 224-225 г. Животные были разделены на 4 группы по 6 крыс в каждой.

Крысы 1-й группы (контрольная) получали стандартный полусинтетический рацион [32], крысы 2-й группы - тот же рацион с добавлением рутина (Sigma, R5143) в количестве 400 мг на 1 кг массы тела; крысы 3-й группы - с добавлением гесперидина (Sigma, H5254) в количестве 400 мг на 1 кг массы тела; 4-й группы - с добавлением рутина и гесперидина в количестве по 400 мг на 1 кг массы тела.

Корм животные получали в режиме свободного доступа в количестве 25-30 г на крысу в сутки, что соответствовало 15 г сухой смеси. Воду животные получали также в режиме свободного доступа.

Длительность эксперимента составила 14 дней.

Наблюдение за состоянием животных и поедаемостью корма проводили ежедневно.

Гематологические показатели определяли на гематологическом анализаторе "Coulter AC TTM 5 diff OV" ("Beckman Coulter", США) с использованием стандартного набора реагентов ("Beckman Coulter", Франция). Кровь забирали в пробирки с ЭДТА К3 (1,6 мг ЭДТА К3/мл крови) объемом 2 мл ("Sarstedt", Германия). Определяемые параметры: количество эритроцитов, лейкоцитов, содержание гемоглобина, гематокрит, средний объем эритроцита, среднее содержание гемоглобина в эритроците, средняя концентрация гемоглобина в эритроците, лейкоцитарная формула, содержание тромбоцитов, средний объем тромбоцита, относительный объем тромбоцитов в образце цельной крови.

Экспрессию CD45RA, CD3, CD4, CD8, CD161a на лимфоцитах периферической крови определяли методом прямого иммунофлюоресцентного окрашивания клеток цельной крови с использованием панели моноклональных антител, конъюгированных с флюоресцентными красителями: FITC, PC7, APC ("IO Test", "Beckman Coulter", США) и лизирующего/фиксирующего набора реагентов: "VersaLyse Lysing Solution", "IOTest 3 Fixative Solution" ("Beckman Coulter", США). Анализ окрашенных клеток осуществляли на проточном цитофлюориметре "FC-500" ("Beckman Coulter", США) по программе "Cytomics CXP Software". Детекцию флюоресценции выполняли при следующих длинах волн: FL1=525 нм, FL4=675 нм, FL5=755 нм. Популяцию лимфоцитов выделяли при помощи гетерогенного гейтирования (по параметрам бокового светорассеивания и экспрессии CD45-FITC). Иммунорегуляторный индекс выражали соотношением Т-хелперов к Т-цитотоксическим лимфоцитам.

Содержание цитокинов: ИЛ-6, интерлейкина-1β (ИЛ-1β), ФНОα, ИЛ-4, ИЛ-10, ТФР-β1 в сыворотке крови крыс определяли методом иммуноферментного анализа на иммуноферментном анализаторе "Anthos 2010" ("Anthos Labtec Instruments", Австрия) с использованием наборов "eBioscience" ("Bender MedSystems GmbH", Австрия). Ядерную фракцию клеток печени получали согласно [33]. Содержание ядерного фактора NF-kB в ядерной фракции клеток печени крыс определяли методом иммуноферментного анализа с использованием набора "Enzyme-Linked Immunosorbent Assay (ELISA) Kit" ("Cloud-Clone Corp.", США).

Статистическую обработку данных проводили с использованием пакета прикладных программ IBM SPSS Statistics Version 18. Результаты представлены в виде средних величин (М), стандартного отклонения (σ) и стандартной ошибки средней величины (m). Оценка достоверности различий средних величин проведена с использованием t-критерия Стьюдента. Уровень значимости считали достоверным при р<0,05.

Результаты и обсуждение

Гематологические показатели, представленные в табл. 1 и характеризующие состояние эритроцитов экспериментальных животных, не имели статистически достоверных различий по экспериментальным группам, за исключением увеличения среднего объема эритроцита у животных 4-й группы по сравнению с данным параметром у крыс контрольной и 2-й групп. При этом среднее содержание гемоглобина в эритроците у крыс 4-й группы достоверно превышало данный показатель у крыс 2-й группы и у крыс контрольной группы на уровне тенденции (р<0,10).

Как следует из представленных в табл. 2 данных, у животных 3-й группы, получавшей с пищей гесперидин, обнаружено статистически достоверное снижение содержания лейкоцитов в периферической крови. Кроме того, у животных 3-й и 4-й экспериментальных групп отмечалось статистически достоверное снижение относительного содержания лимфоцитов и повышение процента нейтрофильных лейкоцитов. У крыс 2-й группы снижение относительного содержания лимфоцитов выявлено на уровне тенденции (р<0,10).

Гематологические показатели, характеризующие состояние тромбоцитов экспериментальных животных разных групп (табл. 3), не имели статистически достоверных различий.

Как следует из представленных в табл. 4 данных, относительное содержание исследованных субпопуляций лимфоцитов в периферической крови крыс не имело статистически достоверных различий по группам животных за исключением процента NK-клеток. У животных всех трех экспериментальных групп обнаружено статистически достоверное повышение относительного содержания NK-клеток по сравнению с данным показателем у крыс контрольной группы.

Как следует из данных, представленных в табл. 5, содержание провоспалительных и противовоспалительных цитокинов в периферической крови крыс опытных групп статистически достоверно не отличалось от соответствующих параметров крыс контрольной группы. У крыс 4-й группы, получавшей с рационом рутин и гесперидин, обнаружено статистически достоверное повышение содержания ТФР-β1 в периферической крови по сравнению с данным показателем у крыс 2-й группы, получавшей с пищей рутин, и у крыс контрольной группы.

Содержание ядерного фактора NF-kB в ядерной фракции клеток печени крыс представлено на рисунке. В соответствии с полученными результатами содержание ядерного фактора NF-kB в ядерной фракции клеток печени у животных 4-й группы статистически достоверно превышает данный показатель у крыс контрольной группы.

Наибольшее влияние на изученные гематологические показатели крыс оказало потребление животными рациона, обогащенного рутином и гесперидином (4-я группа). Это касается увеличения среднего объема эритроцита и средней концентрации гемоглобина в эритроците, снижение относительного содержания лимфоцитов и повышение процента нейтрофильных лейкоцитов в периферической крови (см. табл. 1, 2). Потребление крысами 3-й группы с рационом гесперидина привело к снижению содержания лейкоцитов в периферической крови и так же, как и в 4-й группе, уменьшению относительного содержания лимфоцитов и повышению процента нейтрофильных лейкоцитов.

Анализ субпопуляций лимфоцитов в периферической крови экспериментальных животных не выявил статистически достоверной разницы в содержании В-лимфоцитов, Т-лимфоцитов, в том числе Т-хелперов и цитотоксических Т-лимфоцитов, за исключением относительного содержания NK-клеток (табл. 4). Доля NK-клеток в периферической крови животных всех экспериментальных групп статистически достоверно превышала их содержание у крыс контрольной группы: в наибольшей степени во 2-й и 3-й группах и менее выражено у крыс 4-й группы. NK-клетки - большие гранулярные лимфоциты, обладающие цитотоксичностью против опухолевых клеток и клеток, зараженных вирусами. В настоящее время NK-клетки рассматривают как отдельный класс лимфоцитов [34-36]. Они выполняют цитотоксические и цитокин-продуцирующие функции. NK-клетки являются одним из важнейших компонентов клеточного врожденного иммунитета. NK-клетки проявляют цитотоксичность в отношении клеток-мишеней по перфорин-гранзимовому механизму. Посредством продукции цитокинов NK-клетки оказывают влияние на многие звенья врожденного иммунитета - макрофаги, дендритные клетки и нейтрофилы, модулируя тем самым и последующий антигенспецифический ответ.

Изучение цитокинового профиля показало, что содержание в сыворотке крови провоспалительных цитокинов ИЛ-6, ИЛ-1β и ФНОα у животных экспериментальных групп не имеет статистически достоверных различий с данными показателями у крыс контрольной группы (см. табл. 5). Уровни изученных противовоспалительных цитокинов в сыворотке крови также не имели статистически достоверных различий по группам животных за исключением содержания ТФР-β1 (см. табл. 5).

У животных 4-й группы, получавшей с пищей рутин и гесперидин, обнаружено статистически достоверное повышение содержания в сыворотке крови ТФР-β1. Продуцентами ТФР-β1 является огромное число клеток, включая лимфоциты, стромальные клетки и макрофаги, а также клетки многих видов злокачественных опухолей [37]. Мишенями фактора служат также разнообразные клетки, поскольку экспрессия его высокоаффинного рецептора широко распространена. При его действии на иммунную систему преобладают ингибирующие эффекты, и он выступает преимущественно как супрессорный фактор, сдерживающий, в частности, аутоиммунные процессы [38]. Иммуносупрессорная активность ТФР-β1 главным образом связана с его способностью ингибировать пролиферацию лимфоцитов, а также блокировать дифференцировку CD8+ Т-лимфоцитов, CD4+ Т-хелперов 1-го и 2-го типа. В то же время ТФР-β1 может стимулировать развитие Т-регуляторных клеток [39].

Ядерный транскрипционный фактор NF-kB (Nuclear factor for the kappa chain of B-cells) играет важную роль в клеточной пролиферации, апоптозе, воспалительной и аутоиммунной реакциях, поскольку он регулирует экспрессию генов, вовлеченных в эти процессы. Активация NF-kB приводит к увеличению экспрессии белков - ингибиторов апоптоза, что характерно для роста и дифференцировки опухолевых клеток. Первоначально идентифицированный в В-лимфоцитах, NF-kB обна- ружен во многих клеточных популяциях, включая гепатоциты и непаренхиматозные элементы [40].

В клетках печени он представлен гетеродимером, состоящим из двух белковых субъединиц - р65 (или relA) и р50, локализованных в цитоплазме.

Из-за их связи с ингибитором IkB фактор NF-kB в этом состоянии неактивен. Высвобождение NFkB из комплекса с IkB приводит к появлению активной формы NF-kB в клеточных ядрах. Свободный NF-kB связывается с промоторами регулируемых генов и увеличивает эффективность их транскрипции, обеспечивая их участие в воспалении, адгезии, регенерации и апоптозе. Активация димерного ядерного фактора NF-kB имеет решающее значение для развития воспалительного процесса в различных тканях [12].

В здоровых клетках активация NF-kB наблюдается крайне редко. Исключение составляют Ти В-лимфоциты, тимоциты, моноциты и астроциты на стадии пролиферации. В соответствии с данными, представленными на рисунке, включение в рацион рутина, как и гесперидина (2-я и 3-я группы), не оказало существенного влияния на уровень экспрессии NF-kB в печени крыс, в то время как у крыс 4-й группы, потреблявшей рацион, обогащенный рутином и гесперидином, обнаружена статистически достоверная активация NF-kВ.

Таким образом, на основании полученных результатов исследования гематологических и иммунологических показателей крыс, потреблявших рационы, обогащенные рутином, гесперидином или обоими флавоноидами, можно заключить, что изученные биологически активные вещества оказывают иммуномодулирующее влияние на организм крыс, заключающееся в снижении относительного содержания лимфоцитов и повышении процента нейтрофильных лейкоцитов и NK-клеток в периферической крови, что можно расценивать как сдвиг в сторону факторов врожденного иммунитета. Кроме того, совместное действие больших доз рутина и гесперидина привело к изменению эритроцитарных показателей: увеличению среднего объема эритроцита и среднего содержания гемоглобина в эритроците, а также повышению уровня ТФР-β1 в периферической крови и экспрессии ядерного фактора NF-kB в клетках печени.

Литература

1. Клаан Н.К, Пронина Т.А, Акиньшина Л.П., Решетникова В.В. Ядерный фактор каппа В (NF-kB) в качестве мишени для действия природных противоопухолевых соединений // Рос. биотерапевт. журн. 2014. Т.13, № 1. С. 3-8.

2. Sak K. Cytotoxicity of dietary flavonoids on different human cancer types // Pharmacogn. Rev. 2014. Vol. 8, № 16. P. 122-146.

3. Buscemi S., Rosafio G., Arcoleo G., Mattina A. et al. Effects of red orange juice intake on endothelial function and inflammatory markers in adult subjects with increased cardiovascular risk // Am. J. Clin. Nutr. 2012. Vol. 95. N 5. P. 1089-1095.

4. Cottone S., Lorito M.C., Riccobene R. et al. Oxidative stress, inflammation and cardiovascular disease in chronic renal failure //J. Neurol. 2008. Vol. 21. N 2. P. 175-179.

5. Haidari F., Heybar H., Jalali M.T., Ahmadi Engali K. et al. Hesperidin supplementation modulates inflammatory responses following myocardial infarction // J. Am. Coll. Nutr. 2015. Vol. 34. N 3. P. 205-211.

6. Yamamoto M., Jokura H., Hashizume K. et al. Hesperidin metabolite hesperitin 7-O-glucuronide, bat not hesperitin 3-O-glucuronide, exerts hypotensive, vasodiatory, and anti-inflammatory activities // Food Funct. 2013. Vol. 4. P. 1346-1351.

7. Donato F., de Gomes M.G., Goes A.T. et al. Hesperidin exerts antidepressant-like effects in acute and chronic treatments in mice: possible role of l-arginine-NO-cGMP pathway and BDNF levels // Brain Res. Bull. 2014. Vol. 104. P. 19.26.

8. Oztanir M.N., Ciftci O., Cetin A., Aladag M.A. Hesperidin attenuates oxidative and neuronal damage caused by global cerebral ischemia/ reperfusion in a C57BL/J6 mouse model // Neurol. Sci. 2014. Vol. 35. N 9. P. 1393.1399.

9. Garg A., Garg S., Zanaveld L.G.D., Singla A.K. Chemistry and pharmacology of the Citrus bioflavonoid hesperidin // Phytother. Res. 2001. Vol. 15. N 8. P. 655.669.

10. Gonzalez-Gallego J., Garcia-Mediavilla M.V., Sanchez-Campos S., Tunon M.J. Fruit polyphenols, immunity and inflammation // Br. J. Nutr. 2010. Vol. 104, suppl. 3. P. 15.27.

11. Лашнева Н.В., Тутельян В.А. Биологически активные вещества растительного происхождения. Катехины: пищевые источники, биодоступность, влияние на ферменты метаболизма ксенобиотиков // Вопр. питания. 2009. Т. 78, № 4. С. 4-21.

12. Mankan A.K., Lawless M.W., Gray S.G., Kelleher D. et al. NF-kappaB regulation: the nuclear response // J. Cell. Mol. Med. 2009. Vol. 13. N 4. P. 631.643.

13. Surh Y.J., Na H.K. NF-kappaB and Nrf2 as prime molecular targets for chemoprevention and cytoprotection with anti-inflammatory and antioxidant phytochemicals // Genes Nutr. 2008. Vol. 2. N 4. P. 313.317.

14. Choi I.Y., Kim S.J., Jeong H.J. et al. Hesperidin inhibits expression of hypoxia inducible factor-1 alpha and inflammatory cytokine production from mast cells // Mol. Cell. Biochem. 2007. Vol. 305. N 1.2. P. 153.161.

15. Yang Y., Wolfram J., Shen H., Fang X. et al. Hesperetin: an inhibitor of the transforming growth factor-ƒÀ (TGF-ƒÀ) signaling pathway // Eur. J. Med. Chem. 2012. Vol. 58. P. 390.395.

16. Kandemir F.M., Ozkaraca M., Yildirim B.A., Hanedan B. et al. Rutin attenuates gentamicin-induced renal damage by reducing oxidative stress, inflammation, apoptosis, and autophagy in rats // Ren. Fail. 2015. Vol. 37. N 3. P. 518.525.

17. Nafees S., Rashid S., Ali N., Hasan S.K., Sultana S. Rutin ameliorates cyclophosphamide induced oxidative stress and inflammation in Wistar rats: role of NFƒÈB/MAPK pathway // Chem. Biol. Interact. 2015. Vol. 231. P. 98.107.

18. Yang H.L., Chen S.C., Senthil Kumar K.J. et al. Antioxidant and antiinflammatory potential of hesperetin metabolites obtained from hesperetin-administered rat serum: an ex vivo approach // J. Agric. Food Chem. 2012. Vol. 60. N 1. P. 522.532.

19. Fordham J.B., Naqvi A.R., Nares S. Leukocyte production of inflammatory mediators is inhibited by the antioxidants phloretin, silymarin, hesperetin, and resveratrol // Mediators Inflamm. 2014. Article ID 938712. Published online 2014 Feb 24. URL: http://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/24707119

20. Su K.Y., Yu C.Y., Chen Y.P., Hua K.F. et al. 3,4-Dihydroxytoluene, a metabolite of rutin, inhibits inflammatory responses in lipopolysaccharideactivated macrophages by reducing the activation of NF-ƒÈB signaling // BMC Complement Altern. Med. 2014. Vol. 14. P. 21.

21. Wang S.W., Wang Y.J., Su Y.J., Zhou W.W. et al. Rutin inhibits ƒÀ-amyloid aggregation and cytotoxicity, attenuates oxidative stress, and decreases the production of nitric oxide and proinflammatory cytokines // Neurotoxicology. 2012. Vol. 33. N 3. P. 482.490.

22. Sikder K., Kesh S.B., Das N., Manna K. et al. The high antioxidative power of quercetin (aglycone flavonoid) and its glycone (rutin) avert high cholesterol diet induced hepatotoxicity and inflammation in Swiss albino mice // Food Funct. 2014. Vol. 5. N 6. P. 1294.1303.

23. Perez-Vargas J.E., Zarco N., Shibayama M., Segovia J. et al. Hesperidin prevents liver fibrosis in rats by decreasing the expression of nuclear factor-ƒÈB, transforming growth factor-ƒÀ and connective tissue growth factor // Pharmacology. 2014. Vol. 94. N 1.2. P. 80.89.

24. Sahu B.D., Kuncha M., Sindhura G.J., Sistla R. Hesperidin attenuates cisplatin-induced acute renal injury by decreasing oxidative stress, inflammation and DNA damage // Phytomedicine. 2013. Vol. 20. N 5. P. 453.460.

25. Li R., Cai L., Xie X.F., Yang F. Hesperidin suppresses adjuvant arthritis in rats by inhibiting synoviocyte activity // Phytother. Res. 2010. Vol. 24, suppl. 1. P. 71.76.

26. Zanotti Simoes Dourado G.K., de Abreu Ribeiro L.C., Zeppone Carlos I., Borges Cesar T. Orange juice and hesperidin promote differential innate immune response in macrophages ex vivo // Int.J. Vitam. Nutr. Res. 2013. Vol. 83. N 3. P. 162.167.

27. Elavarasan J., Velusamy P., Ganesan T. et al. Hesperidin-mediated expression of Nrf2 and upregulation of antioxidant status in senescent rat heart // J. Pharm. Pharmacol. 2012. Vol. 64. N 10. P. 1472.1482.

28. Kang S.R., Park K.J., Park H.S. et al. Anti-inflammatory effect of flavonoids isolated from Korea Citrus aurantium L. on lipopolysaccharideinduced mouse macrophage RAW 264.7 cells by blocking of nuclear factor-kappa B (NF-kB) and mitogen-activated protein kinase (MAPK) signaling parthways // Food Chem. 2011. Vol. 129. P. 1721.1728.

29. Parhiz H., Roohbakhsh A., Soltani F., Rezaee R. et al. Antioxidant and anti-inflammatory properties of the citrus flavonoids hesperidin and hesperetin: an updated review of their molecular mechanisms and experimental models // Phytother. Res. 2015. Vol. 29. N 3. P. 323.331.

30. Surh Y.J., Kundu J.K., Na H.K., Lee J.S. Redox-sensitive transcription factors as prime targets for chemoprevention with anti-inflammatory and antioxidative phytochemicals // J. Nutr. 2005. Vol. 135, N 12. Suppl. P. 2993.3001.

31. Perche O., Vergnaud-Gauduchon J., Morand C., Dubray C. et al. Orange juice and its major polyphenol hesperidin consumption do not induce immunomodulation in healthy well-nourished humans // Clin. Nutr. 2014. Vol. 33. P. 130.135.

32. Кравченко Л.В., Аксенов И.В., Трусов Н.В. и др. Влияние количества жира в рационе на активность ферментов метаболизма ксенобиотиков и антиоксидантной защиты у крыс // Вопр. питания. 2012. Т. 81, № 1. С. 24-29.

33. Покровский А.А., Тутельян В.А. Лизосомы. М. : Наука, 1976. 382 с.

34. Battella S., Cox M.C., Santoni A., Palmieri G. Natural killer (NK) cells and anti-tumor therapeutic mAb: unexplored interactions // J. Leukoc. Biol. 2015 Jul 1. pii: jlb.5VMR0415-141R. URL: http://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/26136506.

35. Martinet L., Smyth M.J. Balancing natural killer cell activation through paired receptors // Nat. Rev. Immunol. 2015. Vol. 15. N 4. P. 243.254.

36. Wang F., Tian Z., Wei H. Genomic expression profiling of NK cells in health and disease // Eur. J. Immunol. 2015. Vol. 45. N 3. P. 661.678.

37. Poniatowski L.A., Wojdasiewicz P., Gasik R., Szukiewicz D. Transforming growth factor Beta family: insight into the role of growth factors in regulation of fracture healing biology and potential clinical applications // Mediators Inflamm. 2015. Article ID 137823. URL: http://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/25709154

38. Kriegel M.A., Li M.O., Sanjabi S., Wan Y.Y. et al. Transforming growth factor-beta: recent advances on its role in immune tolerance // Curr. Rheumatol. Rep. 2006. Vol. 8. N 2. P. 138.144.

39. Чуров А.В., Олейник Е.К., Олейник В.М. TGF-β и регуляторные Т-клетки в формировании иммунной супрессии у онкологических больных // Цитокины и воспаление. 2009. № 2. С. 7-8.

40. Luedde T., Trautwein C. Intracellular survival pathways in the liver // Liver Int. 2006. Vol. 26. N 10. P. 1163.1174.

Материалы данного сайта распространяются на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License («Атрибуция - Всемирная»)

SCImago Journal & Country Rank
Scopus CiteScore
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
Тутельян Виктор Александрович
Академик РАН, доктор медицинских наук, профессор, научный руководитель ФГБУН «ФИЦ питания и биотехнологии»

Журналы «ГЭОТАР-Медиа»