Влияние обогащения витаминдефицитного рациона крыс полиненасыщенными жирными кислотами семейства ω-3 на биомаркеры витаминного и антиоксидантного статуса

РезюмеС использованием модели алиментарного полигиповитаминоза, основанной на одновременном снижении в 5 раз в витаминной смеси полусинтетического рациона крыс количества всех витаминов и исключении из нее витамина Е, исследовано влияние на обеспеченность витаминами обогащения рациона полиненасыщенными жирными кислотами (ПНЖК) семейства -3 (повышение содержания с 0,03 до 2,4 г на 100 г корма) за счет замены подсолнечного масла (4,5% от рациона) на льняное. Увеличение соотношения в рационе ПНЖК и насыщенных жирных кислот с 1,3 до 1,9 не отражалось на концентрации ретинола в плазме крови и общем содержании витамина А (сумма ретинола и пальмитата ретинола) в печени крыс, однако при этом в печени достоверно в 1,5 раза повышался уровень ретинола. Несмотря на предварительное выравнивание содержания токоферолов в растительных маслах (до 60 МЕ на 100 г путем добавления dl--токоферола к льняному маслу) при потреблении льняного масла произошло ухудшение обеспеченности организма животных витамином Е. Содержание -токоферола в печени достоверно уменьшилось на 14%, концентрация этого витамера в плазме крови недостоверно понизилась на 26%, одновременно сумма - и -токоферолов достоверно повысилась в 5,4 раза. На фоне одинаково сниженного содержания витамина D в рационе у крыс, получавших льняное масло, содержание 25(ОН)D в плазме крови было в 1,3 раза выше, чем у животных, получавших подсолнечное масло, однако различия не достигали уровня достоверной значимости. При этом не было достоверного отличия показателя от такового у крыс контрольной группы, получавших полноценный рацион, у которых концентрация транспортной формы витамина D в плазме крови оказалась в 2 раза выше. Обогащение рациона крыс с полигиповитаминозом ПНЖК не отразилосьна уровнях витаминов С, В1 и В2 в печени. Вопреки предположениям обогащение ПНЖК-дефицитного по витаминам рациона не привело к дальнейшему увеличению у крыс уровня малонового диальдегида и снижению содержания аскорбиновой кислоты в печени, характерному для животных с сочетанным дефицитом всех витаминов. Ухудшение обеспеченности витамином Е при обогащении витаминдефицитного рациона ПНЖК диктует необходимость обязательного дополнительного приема этого витамина для поддержания статуса витамина Е.

Ключевые слова:витамины, алиментарный полигиповитаминоз, полиненасыщенные жирные кислоты семейства ω-3, льняное масло, антиоксидантный статус, печень, плазма крови, экскреция с мочой, крысы

Вопр. питания. - 2013. - № 1. - С. 45-52.

Необходимость обогащения рациона человека такими биологически активными соединениями, как полиненасыщенные жирные кислоты (ПНЖК), которые, как известно, активно участвуют во многих физиологические реакциях организма, в настоящее время не вызывает сомнения [9, 10]. В качестве источника ПНЖК часто используют льняное масло. Вместе с тем известно, что повышенное потребление полиненасыщенных жиров приводит к увеличению интенсивности процессов перекисного окисления липидов (ПОЛ) [17], что сопровождается увеличением расхода антиоксидантов [13, 15, 18, 22, 23]. Так, установлено, что при повышении в рационе содержания ПНЖК семейства ω-3 увеличивается потребность в витамине Е [14, 16]. Для нивелирования отрицательного воздействия приема указанных жирных кислот на антиоксиданный статус человека на 1 г ПНЖК требуется по крайней мере 0,6 мг α-токоферола [16, 23] и, наоборот, адекватная обеспеченность организма витамином Е предотвращает окисление ПНЖК [21].

Результаты, полученные в эксперименте на крысах с адекватным содержанием в рационе всех витаминов и коэнзима Q10, показали, что полная замена жирового компонента рациона, состоящего из подсолнечного масла и лярда в соотношении 1:1, на льняное масло сопровождается выраженным ухудшением обеспеченности организма витаминами А и Е, но не влияет на ПОЛ [2]. Основываясь на данных литературы, можно было предположить, что на фоне недостаточного поступления витаминов, характерного для населения нашей страны [8], увеличение квоты ПНЖК в пище может сопровождаться еще более выраженным влиянием на обеспеченность организма жирорастворимыми витаминами.

Целью нашего исследования было изучение использования льняного масла в качестве источника ПНЖК на изменение витаминного статуса и ряд показателей антиоксидантного статуса организма крыс, получающих рацион с недостаточным содержанием всех витаминов.

Материал и методы

Исследования были выполнены на крысах - самцах линии Вистар, полученных из питомника НЦБМТ РАМН "Столбовая". После 5-дневного карантина с содержанием на рационе вивария животные с исходной массой тела 97-121 г были разделены на 3 группы: 1-я - контрольная, 2-я и 3-я - опытные (по 6-8 крыс в каждой группе).

Животные контрольной группы получали полноценный полусинтетический рацион, содержавший 20% казеина по ГОСТ 53667-2009 (содержание белка 82-84%), 64% кукурузного крахмала, 9% жира (смесь подсолнечного масла и лярда в соотношении 1:1), 3,5% солевой смеси, 0,3% L-цистеина, 0,25% холина битартрата, 2% микрокристаллической целлюлозы и 1% смеси витаминов. Содержание витаминов в 1 г сухой их смеси с сахарозой составляло: В1 (тиамина гидрохлорид) - 0,5 мг, В2 (рибофлавин) - 0,5 мг, В6 (пиридоксина гидрохлорид) - 0,5 мг, ниацин (никотинамид) - 2 мг, кальция пантотенат - 2 мг, фолиевая кислота - 0,2 мг, d-биотин - 0,01 мг, В12 (цианокобаламин) - 1,5 мкг, А (пальмитат ретинола) - 400 МЕ, Е (ацетат dl-α-токоферола) - 4,5 МЕ, D3 (холекальциферол) - 100 ME, K (викасол в пересчете на менадион) - 30 мкг. Для приготовления витаминной смеси использовали сухие порошкообразные субстанции витаминов А, Е, D (производства "DSM Nutritional Products Ltd." (Швейцария)), в которых эти соединения включены в желатиновую матрицу, защищающую их от деградации под действием кислорода воздуха и ультрафиолетового излучения. Животные 2-й, опытной, группы получали тот же рацион, что и животные контрольной группы, но с дефицитом витаминов. Последнего добивались уменьшением в 5 раз (по сравнению с контрольной группой) количества добавляемой в корм витаминной смеси, оставляя в рационе лишь 20% смеси витаминов от количества в контрольной группе. При этом в рационе крыс 2-й группы отсутствовал dl--токоферола ацетат.

Животные 3-й, опытной, группы получали такой же дефицитный по витаминам рацион, что и крысы 2-й группы. При этом жировой компонент рациона животных 3-й группы в отличие от такового в контрольной и 2-й группе состоял не из смеси подсолнечного масла (рафинированное дезодорированное вымороженное подсолнечное масло "Лобненское отборное" производства ООО "Аромавита") и лярда в соотношении 1:1, а был представлен смесью льняного масла ("Масло льняное" нерафинированное производства ООО "Аромавита") и лярда в соотношении 1:1. Содержание витамина Е в льняном масле (16 МЕ на 100 г) было доведено за счет добавления dl--токоферола до его содержания в подсолнечном масле (60 МЕ на 100 г).

Рационы крыс всех 3 групп были изокалорийными: энергетическая ценность составила 380 ккал на 100 г (в том числе за счет углеводов - 60%, жиров - 22%, белков - 18%).

На протяжении всего эксперимента (29 дней) крысы находились в клетках из прозрачного полимерного материала (высокотемпературного полисульфона) по 2-3 особи при приглушенном естественном освещении (средняя продолжительность светового дня составила 8,5 ч), относительной влажности воздуха 40-60%, температуре 23±2 °С. Животные получали корм ad libitum (средневзвешенное количество - 15 г/сут) и имели постоянный доступ к воде. Еженедельно определяли массу тела крыс во всех группах. За 20 ч до конца опыта крыс помещали в метаболические клетки для сбора мочи, лишая пищи и предоставляя воду без ограничения.

После окончания эксперимента животных умерщвляли путем декапитации под легким эфирным наркозом, собирали кровь и подвергали патологоанатомическому вскрытию. На секции отбирали сердце и печень. Путем взвешивания взятых внутренних органов определяли абсолютную (в г) и вычисляли относительную (в %) массу органов. Собранную во время декапитации кровь центрифугировали в течение 15 мин при 500 g, отбирали плазму и хранили при -20 °С. В плазме крови, печени, а также в подсолнечном, льняном маслах и казеине рациона методом высокоэффективной жидкостной хроматографии (ВЭЖХ) определяли содержание витаминов А (ретинол и пальмитат ретинола) и Е (токоферолы). В плазме крови, моче, печени, казеине рациона флюориметрически, как было описано ранее [5, 7], определяли также содержание витаминов В1 и В2, а в печени крыс колориметрическим методом [12] - содержание аскорбиновой и дегидроаскорбиновой кислот. В моче с помощью спектрофотометрического метода находили уровень креатинина.

В плазме крови [1] и печени животных [19] оценивали интенсивность ПОЛ по содержанию вторичных (малоновый диальдегид - МДА) ее продуктов. В плазме крови и сердце с помощью ВЭЖХ системы "Agilent 1100" со спектрофотометрическим детектором [4] проводили определение коэнзима Q10. Концентрацию железа и мочевой кислоты в плазме крови устанавливали с помощью биохимического анализатора "KoneLab 200i" ("ThermoScientific", Финляндия).

Полученные данные обработаны с помощью компьютерных статистических пакетов "Статистика" (версия 6.0) и SPSS Statistics для Windows (версия 18.0). Для выявления статистической значимости различий непрерывных величин использовали непараметрический U-критерий Манна-Уитни и непараметрический критерий Краскелла-Уоллеса для независимых переменных. Различия между анализируемыми показателями считали достоверными при уровне значимости р0,05.

Результаты и обсуждение

Суммарное суточное потребление исследуемых витаминов и жирных кислот (в расчете на 1 крысу), поступающих в организм животных за счет витаминной смеси, растительных масел и казеина рациона, представлено в табл. 1, из которой видно, что крысы опытных групп получали витамины D и А в количестве 20% от дозы в контрольной группе. Содержание витаминов В2, В1 и Е в рационе животных опытных групп было несколько выше (в пределах 32-38% от уровня в рационе крыс контрольной группы) за счет естественного содержания витаминов группы В в казеине и витамина Е в растительных маслах (1,8 мг -токофероловых эквивалентов - ТЭ - на 100 г корма).

Поступление ПНЖК с рационом у животных всех групп было примерно одинаковым (различия не превышали 12%). При этом соотношение в корме витамина Е и ПНЖК при дефиците витаминов снижалось почти в 3 раза по сравнению с показателем в рационе животных контрольной группы (1,5 мг α-ТЭ на 1 г ПНЖК). Замена подсолнечного масла на льняное в жировом компоненте рациона крыс 3-й группы сопровождалась повышением (на 46%) отношения ПНЖК к насыщенным жирным кислотам (НЖК). Содержание ПНЖК семейства ω-3 в рационе крыс 3-й группы (2,4 г на 100 г корма) в 70 раз превышало таковое в рационе животных контрольной и 2-й групп в основном за счет α-линоленовой кислоты, содержащейся в льняном масле. Соотношение уровня ПНЖК семейств ω-3 и ω-6 в липидном компоненте рациона крыс этой группы составило 1,6:1.

Современные рекомендации по составу жирового компонента рациона крыс требуют соблюдения в корме оптимального количества эссенциальных жирных кислот семейств ω-3 и ω-6 (не менее 0,2 г -линоленовой и 1,2 г линолевой кислот на 100 г корма), а также оптимального их соотношения (не менее 1:5) и оптимального соотношения количества ПНЖК и НЖК (не менее 2:1) [20]. Как видно из табл. 1, в полной мере этим требованиям удовлетворяет жировой компонент рациона животных 3-й группы, включающий 50% льняного масла. В рационах 1-й (контрольная) и 2-й группы (с включением 4,5% подсолнечного масла) содержание ПНЖК семейства ω-3, соотношение уровней ПНЖК ω-3/ω-6 и ПНЖК/НЖК были ниже оптимальных значений соответственно в 6,7; 20 и 1,5 раза.

Данные о массе тела и массе печени (относительная и абсолютная) крыс после окончания эксперимента, а также о средней величине прироста массы тела животных представлены в табл. 2. Достоверных различий между средними значениями этих показателей у животных контрольной и опытных групп не выявлено. Однако у крыс 2-й группы наблюдалось достоверное уменьшение относительной массы печени на 11,1%. Эти результаты находятся в некотором противоречии с полученными ранее данными об увеличении относительной массы печени на 13,5% за счет снижения массы тела на 11,3% у крыс с полигиповитаминозом [6]. Разнонаправленность этих изменений, по всей видимости, свидетельствует об их несущественности или может быть обусловленанекоторыми различиями сравниваемых рационов. В отличие от предыдущих исследований в настоящем эксперименте в корм животных были введены 0,25% холина битартрата и 2% микрокристаллической целлюлозы, а уровень витамина А в витаминной смеси рациона был увеличен в 2 раза.

Данные о содержании витамина А (пальмитата ретинола, ретинола, а также их суммы) в плазме крови и печени крыс представлены в табл. 3. Снижение поступления витамина А в 5 раз (с 400 до 80 МЕ на 100 г корма) не влияло на уровень ретинола в плазме крови крыс опытных групп; это подтверждается тем, что его среднее значение в объединенной выборке не отличалось от такового у животных контрольной группы и составило 29,4±0,9 мкг/дл. Эти данные согласуются с ранее полученными результатами, показавшими, что только уменьшение содержания витамина А до 40 МЕ на 100 г рациона животных вызывало у них достоверное снижение концентрации ретинола в плазме крови [3, 7].

Таблица 1. Суточное поступление (на 1 крысу) витаминов и жирных кислот в составе липидного компонента рациона

Таблица 2. Масса тела, абсолютная и относительная масса печени и сердца крыс, получавших рационы с различным содержанием витаминов и соотношением полиненасыщенных жирных кислот семейств ω-3 и ω-6 (М±m; min-max)

Таблица 3. Содержание витамина А в плазме крови и печени крыс, получавших различные рационы (М±m; min-max)

Влияние содержания витамина А в рационе на его уровень в печени животных было иным. Как видно из табл. 3, основной формой витамина А в печени является пальмитат ретинола, доля которого от общего его содержания (суммы свободного ретинола и его эфира) составляла 80-95%. При дефиците витаминов в рационе происходило резкое снижение (в 6,3-6,5 раза; р<0,01) общего уровня витамина А (в основном за счет снижения в 7,0-7,8 раза уровня пальмитата ретинола) в печени животных опытных групп по сравнению с таковым у крыс контрольной группы. Уровень свободного ретинола в печени крыс опытных групп также понижался, но менее значительно (на 35-56%, р<0,05). При этом относительное количество свободного ретинола (в %) от суммы витамеров возрастало в 2,8-4,6 раза (р<0,01).

Таким образом, полученные данные свидетельствуют о том, что у животных опытных групп развивался дефицит витамина А, что сопровождалось выраженным снижением абсолютного уровня его витамеров в печени и повышением доли свободного ретинола. Тот факт, что на фоне дефицита витаминов в рационе (1/5 часть витаминной смеси) концентрации витамина А в плазме крови крыс 2-й и 3-й групп не изменялись по сравнению с показателем в контрольной группе, свидетельствует о недостаточной информативности этого биомаркера при оценке обеспеченности организма витамином А. Как было показано ранее, уровень ретинола в плазме крови понижался лишь при практически полном исчерпании пула пальмитата ретинола в печени (уровень - менее 0,2 мкг РЭ на 1 г сырой ткани), достигаемом при глубоком дефиците витамина А в рационе (<10% от рекомендуемого уровня потребления) [3].

Существенных различий в содержании ретинола, пальмитата ретинола и их суммы в печени и ретинола в плазме крови у крыс 2-й и 3-й опытных групп, получавших на фоне дефицита витаминов рацион с различным уровнем и соотношением ПНЖК семейств -3 и -6, не выявлено. Примечательно, что при этом доля свободного ретинола от суммы обеих форм витамина А, одновременно присутствующих в печени, у животных 3-й группы, получавших льняное масло, была выше на 66% и достоверно отличалась (р=0,014) от показателя во 2-й группе (крысы, получавшие подсолнечное масло). Это позволяет предположить, что хотя введение льняного масла на фоне дефицита витаминов и не обусловливает снижение общего пула витамина А в печени, тем не менее влияет на его метаболизм путем увеличения в органе доли свободного ретинола и снижения доли его этерифицированной формы.

Результаты оценки обеспеченности организма животных витамином Е представлены в табл. 4. У крыс опытных групп, получавших с рационом витамин Е в количестве 36% от содержания в контроле, концентрация витамина в плазме крови была достоверно (р<0,05) ниже (на 40-51%), чем у крыс контрольной группы. Значительное повышение концентрации суммы - и -токоферолов в плазме крови у животных 3-й группы связано с заменой в жировом компоненте рациона крыс подсолнечного масла, содержащего эти токоферолы в низком количестве (около 1,6 мг на 100 г масла), на льняное (суммарное содержание - и -токоферолов - 36,1 мг на 100 г масла). Суммарное содержание - и -токоферолов в печени животных 3-й группы было незначительным (с 1% от уровня -токоферола в печени крыс контрольной группы).

Несмотря на предпринятое предварительное выравнивание содержания токоферолов в используемых растительных маслах, в организме животных, получавших льняное масло, наблюдалось снижение уровня витамина Е. Так, уровень -токоферола в печени крыс 3-й группы достоверно уменьшился на 14% (р=0,012) по сравнению с таковым во 2-й группе. Поскольку соотношение витамина Е и ПНЖК в рационе крыс обеих опытных групп сопоставимы (0,06-0,07 мг -ТЭ на 1 г ПНЖК), наиболее вероятно, что наблюдающиеся в печени животных 3-й группы, получавших рацион, содержащий вместо подсолнечного масла льняное, повышение интенсивности ПОЛ и снижение содержания антиоксиданта (-токоферол) обусловливается увеличением (в 70 раз) в рационе содержания ПНЖК семейства -3 и повышением (на 46%) в жировом компоненте рациона соотношения ПНЖК и НЖК. Ранее было показано [2], что ухудшение обеспеченности крыс витамином Е наблюдается при 3-месячном содержании животных на рационах, в которых подсолнечное масло полностью заменено на льняное. Однако в указанном исследовании было невозможно однозначно интерпретировать полученные результаты как зависящие от повышенного содержания в льняном масле ПНЖК семейства -3, поскольку содержание витамина Е в этих рационах было различным за счет естественного отличия качественного и количественного состава токоферолов жировых компонентов.

У крыс 2-й и 3-й опытных групп, получавших рацион с пониженным содержанием витаминов, наблюдалось (см. табл. 4) достоверное уменьшение (в 2 раза) концентрации в плазме крови транспортной формы витамина D - 25(ОН)D, что свидетельствует о развитии у животных дефицита данного витамина. При одинаково пониженном содержании витамина D в рационе крыс, получавших льняное масло, содержание 25(ОН)D в плазме крови было в 1,3 раза выше, чем у животных, корм которых содержал подсолнечное масло (хотя различия были не достоверны). При этом содержание указанной формы витамина D в крови животных 3-й группы достоверно не отличалось от такового у крыс контрольной группы.

Таблица 4. Содержание витамеров D и Е в плазме крови и печени крыс, получавших различные рационы (М±m, min-max)

Из табл. 5 видно, что дефицит витаминов в рационе не отразился на содержании витамина С в печени животных. Ранее было показано, что снижение содержания витаминов в витаминной смеси в 5 раз приводило к его достоверному снижению в печени [3, 6]. Возможным объяснением этих несоответствий могут быть различия в составе используемых рационов и условий содержания животных. Так, перед началом данного исследования крысы в течение 5 дней получали рацион вивария, включавший натуральные продукты - источник витамина С (свежая капуста). Также следует отметить, что и содержание витамина А в рационе крыс в настоящем опыте было выше (в 2 раза), чем в предыдущих исследованиях.

Недостаточное содержание витаминов в рационе крыс 2-й и 3-й опытных групп сопровождалось развитием выраженного дефицита витаминов группы В. Об этом свидетельствует достоверное уменьшение содержания в печени витамина В1 в 3,1 раза, витамина В2 - на 15%, рибофлавина в плазме крови - в 1,8 раза (см. табл. 5), а также достоверное снижение экскреции с мочой тиамина в 2,1 раза и рибофлавина - в 17,4 раза (табл. 6). Обогащение витаминодефицитного рациона крыс ПНЖК не отразилось на уровне водорастворимых витаминов в печени, плазме крови и их экскреции с мочой (см. табл. 5, 6).

Таблица 5. Содержание водорастворимых витаминов в печени и рибофлавина в плазме крови крыс, получавших различные рационы (М±m; min-max)

Сочетанный дефицит всех витаминов в рационе приводил к достоверному повышению на 25% уровня МДА в печени животных, достоверному снижению в 1,8 раза уровня коэнзима Q10 в сердце и плазме крови, но не влиял на содержание МДА в плазме крови (табл.7). Содержание МДА в плазме крови и печени животных, получавших дефицитный по всем витаминам рацион с добавлением льняного масла в качестве источника ПНЖК, не отличалось от такового у крыс контрольной группы.

Недостаток витаминов в рационе сопровождался недостоверным повышением уровня железа и снижением концентрации мочевой кислотыв плазме крови, причем при включении в дефицитный по витаминам рацион ПНЖК льняного масла уровень железа не изменялся, а концентрация мочевой кислоты достоверно понижалась на 23,3% (см. табл. 7).

Таблица 6. Экскреция витаминов с мочой за 20 ч у крыс, получавших различные рационы (М±m; min-max)

Таблица 7. Содержание малонового диальдегида в плазме крови и в печени крыс, получавших различные рационы (М±m; min-max)

Таким образом, содержание животных на дефицитном по всем витаминам рационе привело к изменению ряда биомаркеров антиоксидантного статуса. Вопреки предположениям обогащение ПНЖК рациона крыс с полигиповитаминозом не привело к увеличению уровня МДА и снижению содержания аскорбиновой кислоты в печени. Это согласуется с данными некоторых авторов о том, что обогащение рациона ПНЖК семейства -3 способствует улучшению антиоксидантного статуса организма [11].

Литература

1. Андреева Л.И., Кожемякин Л.А., Кишкун А.А. // Лаб. дело. - 1988. - № 11. - С. 41-43.

2. Бекетова Н.А., Вржесинская О.А., Шаранова Н.Э. и др. // Вопр. питания. - 2010. - Т. 79, № 6. - С. 30-37.

3. Бекетова Н.А., Коденцова В.М., Вржесинская О.А. и др. // Там же. - 2011. - Т. 80, № 6. - С. 35-42.

4. Васильев А.В., Мартынова Е.А., Шаранова Н.Э. и др. // Бюл. экспер. биол. - 2010. - Т. 150, № 10. - С. 387-390.

5. Вржесинская О.А., Коденцова В.М., Спиричев В.Б и др. // Вопр. питания. - 1994. - Т. 63, № 6. - С. 9-12.

6. Вржесинская О.А., Коденцова В.М., Бекетова Н.А. и др. // Вопр. питания. - 2011. - Т. 80, № 4. - С. 56-61.

7. Вржесинская О.А., Коденцова В.М., Бекетова Н.А. и др. // Вопр. питания. - 2012. - Т. 81, № 2. - С. 51-56.

8. Коденцова В.М., Вржесинская О.А., Спиричев В.Б. // Вопр. питания. - 2010. - Т. 79, № 3. - С. 68-72.

9. Перова Н.В. // Кардиоваскуляр. тер. и профилактика. - 2005. - № 4. - С. 101-107.

10. Погожева А.В. // Клин. диетология. - 2004. - Т. 1, № 2. - С. 17-29.

11. Шилина Н.М. // Вопр. питания. - 2010. - Т. 79, № 5. - С. 15-23.

12. Шпаков А.Е. // Лаб. дело. - 1967. - № 5. - С. 305-307.

13. Экспериментальная витаминология (справочное руководство) / Под ред. Ю.М. Островского. - Минск: Наука и техника, 1979. - 552 с.

14. Eder K., Flader D., Hirche F. et al. // J. Nutr. - 2002. - Vol. 132, N 11. - P. 3400-3404.

15. Gonzalez M.J. // J. Am. Coll. Nutr. - 1995. - Vol. 14, N 4. - P. 3 2 5 - 3 3 5 .

16. Husveth F., Manilla H.A., Gaal T. et al. // Acta Vet. Hung. - 2000. - Vol. 48, N 1. - P. 69-79.

17. Ibrahim W., Lee U.S., Yeh C.C. et al. // J. Nutr. - 1997. - Vol. 127, N 7. - P. 1401-1406.

18. Lii C.K., Ou C.C., Liu K.L. et al. // Nutr. Cancer. - 2000. - Vol. 38, N 1. - P. 50-59.

19. Parildar-Karpuzoрlu H., Mehmetcik G., Ozdemirler-Erata G. et al. // Pharmacol. Rep. - 2008. - Vol. 60, N 5. - Р. 673-678.

20. Reeves P.G. // J. Nutr. - 1997. - Vol. 127. - P. 838S-841S.

21. Scislowski V., Bauchart D., Gruffat D. et al. // J. Anim. Sci. - 2005. - Vol. 83, N 9. - P. 2162-2174.

22. Umegaki K., Hashimoto M., Yamasaki H. et al. // Free Radic. Res. - 2001. - Vol. 34, N 4. - P. 427-435.

23. Valk E.E., Hornstra G. // Int. J. Vitam. Nutr. Res. - 2000. - Vol. 70, N 2. - P. 31-42.

Материалы данного сайта распространяются на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License («Атрибуция - Всемирная»)

SCImago Journal & Country Rank
Scopus CiteScore
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
Тутельян Виктор Александрович
Академик РАН, доктор медицинских наук, профессор, научный руководитель ФГБУН «ФИЦ питания и биотехнологии»

Журналы «ГЭОТАР-Медиа»