Влияние коэнзима КоQ10 на апоптоз, процессы свободнорадикального окисления, протеомный пул микросомальной и цитозольной фракций гепатоцитов при потреблении рационов с различным жировым компонентом

РезюмеВ экспериментальных исследованиях на крысах, получавших с рационом рыбий жир, льняное масло, пальмовое масло или смесь лярда и подсолнечного масла в сочетании с коэнзимом (Ко) Q10 (100 мг/кг массы тела), на протяжении 12 мес изучали биохимические закономерности регуляции и адаптации организма к характеру питания и воздействию энергетического модулятора КoQ10. Изучены содержание в печени продуктов ПОЛ, уровень их потенциальных субстратов - ПНЖК семейств ω-3 и ω-6, величина коэффициента эффективности метаболизации жирных кислот. Выявлена повышенная востребованность КoQ10 в печени животных в условиях активации процессов свободнорадикального окисления, особенно заметная на ранних сроках эксперимента. Через 6 мес опыта уровень ТБК-активных продуктов снижался. У крыс, получавших в течение 1 и 3 мес рыбий жир, льняное и пальмовое масла, отмечено возрастание (по сравнению с контрольными животными) относительного числа гепатоцитов, находящихся в состоянии позднего апоптоза. В более поздние сроки опытов различий в изучаемых показателях не наблюдалось, что может быть связано с влиянием КoQ10 и адаптацией организма животных к характеру питания. Протеомные исследования микросомальной фракции гепатоцитов крыс обнаружили различия в проявлении каталазы и цитохрома b5, связанные как со сроком эксперимента, так и с видом жирового компонента в рационе. Протеомный анализ цитозольной фракции гепатоцитов крыс выявил экспрессию лектина С-типа на поздних сроках онтогенеза. Получены данные о формировании специфичных протеомов микросомальной и цитозольной фракций гепатоцитов крыс при изменении состава рациона.

Ключевые слова:коэнзим КoQ10, гепатоциты, свободное радикальное окисление

Вопр. питания. - 2012. - № 5. - С. 51-59.

Известно, что жировой компонент рациона, в частности содержание в нем полиненасыщенных жирных кислот (ПНЖК), в значительной мере влияет на функциональное состояние организма. Дефицит и изменение состава указанных кислот в рационе способны вызывать нарушения функциональных свойств и структурного строения различных органов и тканей организма, в том числе мембран клеток их паренхимы [3, 9, 12]. Дефицит или незначительное содержание ПНЖК прежде всего сказываются на процессах перекисного окисления липидов (ПОЛ), индукция которого, как показали многочисленные исследования [13, 24, 28], может возникать в организме даже при незначительном изменении в нем состава липидов. В свою очередь, повышенное содержание в пище ПНЖК повышает в организме уровень потенциальных субстратов ПОЛ. Все эти изменения в составе липидов рациона и, естественно, в органах и тканях организма могут привести к нарушению состояния липидного каркаса клеточной мембраны и ее разрушению [3, 9, 12]. Иными словами, в результате изменения состава липидов рациона в организме может увеличиться индукция ПОЛ [13, 17, 24, 28]. В механизме адаптации организма к данному состоянию активное участие на клеточно-молекулярном уровне принимают липид-транспортная, иммунная, гепатобилиарная, прооксидантная и антиоксидантные системы. При этом существенное значение имеет обеспеченность организма антиоксидантами.

Одним из самых активных антиоксидантов является витаминоподобное соединение коэнзим КоQ10 (КоQ10) - естественный участник обмена веществ во всех тканях животных и человека, причем в наибольших количествах в органах и тканях, обладающих высокой метаболической активностью (сердце, почки, печень, мышцы) [29]. Биологическое воздействие КоQ10, содержащегося в оболочках тех клеточных структур, в которых синтезируется АТФ [10, 21], основывается на его способности к обратимым окислительно-восстановительным превращениям. КоQ10 участвует в переносе электронов и водорода по дыхательной цепи и стимулирует процессы окислительного фосфорилирования в клетке. По сравнению с такими антиоксидантами, как витамин Е, А, β-каротин, которые, выполнив свою функцию, теряют активность, КоQ10 способен регенерироваться организмом [1] и участвовать в процессе уменьшения содержания в клетке свободных радикалов. Показано также, что введение КоQ10 в дополнение к основному рациону наряду с другими антиоксидантами оказывает геропротекторный эффект [18, 19, 31].

Метаболические пути, регулирующие энергетический статус клетки, строго скоординированы и сопряжены с путями факторов транскрипции, регулирующих экспрессию генов. Энергетические потоки в клетке координируются с помощью идентифицированного белкового комплекса - киназы mTOR (mammalian Target of RКоQ10 apamyein), которая осуществляет взаимодействие нутриентов с факторами инициации синтеза белка [22]. Проведенные на генном уровне исследования свидетельствуют о действии нутриентов, определяющих энергетический статус клеток, на экспрессию генов. ПНЖК семейств ω-3 и ω-6 контролируют генную экспрессию в различных тканях [8, 26, 30].

Регуляция генной экспресии ПНЖК осуществляется через взаимодействия со специфическими и неспецифическими лигандами. Последние действуют на цис-регуляторные элементы гена и апоптоз клеток, который является нормальным физиологическим процессом с характерными морфологическими признаками изменений ядра и цитоплазмы и характеризуется прежде всего межнуклеосомными разрывами ДНК. Оценка интенсивности апоптоза клеток внутренних органов, в частности гепатоцитов печени, позволяет оценить степень раннего апоптоза и общее число апоптических клеток [11].

Каждая клетка организма содержит одинаковую генетическую информацию, и именно функционирование белков определяет ее специфичность. Набор белков в данной клетке в определенный момент времени определяется понятием протеом.

Протеом не остается постоянным - это гибкая система, способная реагировать на различные изменения в организме и меняться под воздействием внешних и внутренних факторов, поэтому изучение изменений протеома дает возможность выявить основные признаки, указывающие на характер воздействий [16, 20].

Целью настоящего исследования было изучение отдельных биохимических закономерностей регуляции и адаптации организма в зависимости от различного состава жирового компонента экспериментальных рационов и длительности содержания на них подопытных животных. На фоне включения в рацион модулятора энергетического гомеостаза КоQ10 также планируется изучить протеомные особенности микросомальной и цитозольной фракций печени, интенсивность апоптоза, содержание продуктов ПОЛ в печени, коэффициент эффективности метаболизации жирных кислот (КЭМ), характеризующий эффективность синтеза специфичных для мембран жирных кислот из алиментарных предшественников.

Материал и методы

Для проведения экспериментальных исследований были использованы крысы - белые беспородные самцы, выведенные в питомнике ФГБУ "НИИ питания" РАМН, с исходной массой тела 90-110 г. Животных содержали на стандартном полусинтетическом рационе, в состав которого входили казеин (источник белка - 23% по калорийности), крахмал маисовый (источник углеводов - 52%), жировой компонент (23% по калорийности), смесь минеральных солей; в качестве пищевых волокон использовались пшеничные отруби. КоQ10 вводили в рацион из расчета 100 мг на 1 кг массы тела животных.

В зависимости от вида жира были сформированы 5 групп животных (табл. 1): 1-я группа - контрольная [лярд и подсолнечное масло (1:1)], а также 4 опытные: лярд и подсолнечное масло + Q10 (2-я группа), пальмовое масло (ПМ) + Q10 (3-я группа), рыбий жир (РЖ) + Q10 (4-я группа), льняное масло (ЛМ) + Q10 (5-я группа). В количествах, соответствующих физиологическим нормам, животные получали водорастворимые витамины в составе сухих пивных дрожжей и жирорастворимые витамины А, D и Е в составе подсолнечного масла, добавляемого в рацион в каждой группе. Продолжительность эксперимента составила 12 мес. Для установления влияния времени пребывания животных на рационах на изучаемые показатели часть животных из всех групп отбирали через 1, 3, 6 и 12 мес эксперимента, затем под легким эфирном наркозом их умерщвляли путем декапитации и забирали для исследования печень и кровь.

Наряду с общими биохимическими исследованиями методом газожидкостной хроматографии (ГЖХ) на хроматографе "Carloerba strumentazione HRGC 5300" с использованием фазы DB-23 (фирма "Agilent Technologies", США) и программноаппаратного комплекса "МультиХром for Windows" был изучен состав жирных кислот печени [14], определен КЭМ [2], позволяющий оценить степень обеспеченности организма пластическим материалом.

Хроматографическое определение КоQ10 проводили по ранее описанной методике [5]. Интенсивность процессов ферментзависимого ПОЛ оценивали по содержанию диеновых конъюгатов (ДК) и малонового диальдегида (МДА) в сыворотке крови и печени животных [23]. Активность фермент-независимых процессов ПОЛ (определение F2-изопростанов в сыворотке крови) исследовали с использованием ИФА-наборов для лабораторных крыс (ImmunoDiagnosticSystems Ltd., Великобритания). Апоптоз гепатоцитов крыс исследовали методом проточной цитометрии [4], учитывая число живых клеток, клеток в ранней и поздней статидиях апоптоза, а также их общее число в апоптозе. Протеомное исследование микросомальной и цитозольной фракций гепатоцитов крыс проводили в соответствии с методом, описанным ранее [6].

Для выявления статистической значимости различий непрерывных величин использовали непараметрический U-критерий Манна-Уитни для независимых переменных. Значимость различия долей оценивали с помощью t-критерия Стьюдента. Различия между анализируемыми показателями считали достоверными при р<0,05.

Таблица 1. Характеристика жирового компонента рационов, содержание и соотношение в них полиненасыщенных жирных кислот (ПНЖК) семейств ω-6/ω-3

Результаты и обсуждение

Рассматривая КоQ10 как регулятор энергетического гомеостаза, изучали его концентрацию в печени крыс различных возрастных групп, получавших контрольный рацион и тот же рацион в сочетании с КоQ10 (табл. 2). На основании полученных результатов была выявлена зависимость этого показателя от продолжительности эксперимента.

Из полученных результатов следует, что вплоть до 6-го месяца жизни в группах животных, получавших КоQ10, его концентрация в печени была стабильно выше, чем в контроле (в среднем в 2 раза; p≤0,05), а к 12-му месяцу - только на 54%. Отмеченная динамика свидетельствует о том, что с увеличением сроков эксперимента в условиях активации процессов свободнорадикального окисления потребность в КоQ10 возрастает.

Анализ показал, что содержание КоQ10 в печени животных зависит не только от вида жирового компонента рационов, но и от продолжительности нахождения животных на экспериментальном рационе. Через 1 мес эксперимента содержание КоQ10 в печени животных было значительно больше, чем через 12 мес. Максимальным содержание КоQ10 было у животных контрольной, 3-й и 4-й групп, получавших ПМ в сочетании КоQ10. У животных этой группы величина КоQ10 была выше (62,6 мкг/мл), чем у получавших на фоне КоQ10 РЖ или ЛМ (соответственно 50,7 и 40,3 мкг/мл). Через 3 мес эксперимента отмечен самый низкий уровень КоQ10 в печени животных последних 2 групп, что, очевидно, объясняется большей активностью и значительной востребованностью КоQ10 как источника энергии и антиоксиданта в метаболических процессах. Можно предположить, что наблюдаемое через 12 мес эксперимента увеличенное по сравнению с контролем содержание КоQ10 в печени животных, получавших в рационе ПМ, связано с низким содержанием в этом масле ПНЖК. По-видимому, в этих условиях организму требуется повышенное содержание КоQ10. Теми же обстоятельствами, очевидно, можно объяснить повышенное по сравнению с контролем содержание в печени данного коэнзима у животных, получавших рационы с РЖ и ЛМ, которые, как известно, содержат небольшое количество ПНЖК семейства ω-6. Стабильные величины показателя КЭМ в печени животных этих групп также могут быть связаны с влиянием КоQ10.

Таблица 2. Содержание КоQ10 (в мкг/кг) и коэффициент эффективности метаболизации жирных кислот в печени животных в зависимости от срока их пребывания на рационах с различным жировым компонентом (M±m)

Таблица 3. Содержание полиненасыщенных жирных кислот (ПНЖК) семейства ω-3 в печени, а также диеновых конъюгатов (ДК), малеинового диальдегида (МДА) и F2isoPr в сыворотке и печени крыс (M±m)

В табл. 3 представлены данные о содержании в организме животных ПНЖК семейства ω-3 и ТБК-активных продуктов в зависимости от продолжительности эксперимента. Содержание ПНЖК семейства ω-3 было наивысшим у животных, получавших РЖ и ЛМ в течение 3 мес. Увеличение пребывания крыс на рационе до 6 мес приводит к уменьшению содержания ТБК-активных продуктов во всех группах, что напрямую связано со снижением потенциальных субстратов ПОЛ. Более длительное пребывание животных на рационах с различными источниками жира нивелировало содержание продуктов ПОЛ в печени, что можно объяснить влиянием КоQ10, проявляющего свои антиоксидантные свойства и тормозящего процессы ПОЛ в организме.

Результаты исследования апоптоза гепатоцитов крыс представлены в табл. 4. У крыс, получавших РЖ и ЛМ в течение 1 мес, в гейте гепатоцитов обнаружено достоверное снижение по сравнению с контролем относительного числа живых клеток и, соответственно, повышение относительного числа клеток в состоянии апоптоза. Потребление крысами в течение 3 мес испытуемых рационов не приводит в гейте гепатоцитов к статистически достоверным различиям в содержании живых клеток. Однако при этом следует отметить, что у крыс, получавших рационы с ПМ, РЖ и ЛМ, увеличивается (по сравнению с контролем) относительное число гепатоцитов, находящихся в состоянии позднего апоптоза. Общая же численность гепатоцитов, пребывающих в состоянии апоптоза, была достоверно превышена только у животных, получавших РЖ.

Через 6 мес эксперимента у крыс всех опытных групп не обнаружено статистически достоверных различий по сравнению с контрольными животными в относительном содержании в гейте гепатоцитов живых клеток и клеток, находящихся в состоянии апоптоза. Эта же закономерность прослеживается и через 12 мес эксперимента.

Таким образом, содержание крыс на рационах с различным видом жирового компонента оказывает определенное влияние на степень апоптоза гепатоцитов. Рационы с РЖ и ЛМ в течение 1 и 3 мес эксперимента негативно воздействовалина гепатоциты, что проявлялось в уменьшении относительного числа живых клеток и увеличении численности гепатоцитов, находящихся в состоянии апоптоза. РЖ и ЛМ являются источниками ПНЖК семейства ω-3, которые, как установлено, обладают в условиях in vitro и ex vivo свойствами индукторов апопотоза клеток, изменяя трансмембранный потенциал митохондрий, вызывая гипоэкспрессию антиапоптогенных белков семейства bcl-2 и индукцию экспрессии Fas-лиганда [7, 25, 27]. В качестве патогенетического фактора рассматриваются гидроперекиси ненасыщенных жирных кислот и свободные радикалы, участвующие в ПОЛ - алкильные радикалы, алкоксильные и диоксид-радикалы [15].

Таблица 4. Апоптоз гепатоцитов крыс, получавших на фоне рационов с различным жировым компонентом коэнзим Q10

Через 6 и 12 мес эксперимента все исследованные показатели у крыс опытных групп не отличались от показателей в контроле. Это служит свидетельством адаптации организма к характеру питания и влияния КоQ10 на степень апоптоза в условиях длительного эксперимента.

При исследовании микросомальной фракции гепатоцитов крыс (табл. 5) удалось выявить проявление каталазы через 3, 6 и 12 мес опыта в группе, получавшей в составе рациона лярд, подсолнечное масло в сочетании с КоQ10. При этом данный белок не был идентифицирован ни у животных контрольной группы, ни у получавших рационы с измененным жировым компонентом. Как известно, каталаза является первым звеном ферментативной антиокислительной защиты, усиливая разложение перекиси водорода до воды, разделяя эту функцию с глутатионпероксидазой.

Следует отметить характерную особенность в проявлении цитохрома b5 у крыс всех исследуемых групп. Так, у контрольных животных и у получавших РЖ указанный белок был обнаружен на поздних сроках (6 и 12 мес), в то время как у получавших лярд, подсолнечное масло в сочетании с КоQ10 или находившихся на рационе с ПМ он был идентифицирован через 1, 3 и 6 мес эксперимента. Цитохром b5 играет важную роль в метаболизме эндогенных и экзогенных соединений ферментами системы цитохрома Р450, локализованными в различных органах и тканях.

Интересным наблюдением стало выявление в микросомальной фракции гепатоцитов крыс 2-й группы, получавших в течение 1, 3 и 6 мес лярд, подсолнечное масло в сочетании с КоQ10, гомогентизат-1,2-диоксигеназы. Это белок катализирует превращение фенилаланина и тирозина с образованием малонилацетоацетата гомогентизиновой кислоты, поскольку превращение фенилаланина в тирозин необходимо прежде всего для удаления избытка фенилаланина, так как высокие его концентрации токсичны для клеток.

При анализе протеомного состава цитозольной фракции гепатоцитов крыс контрольной и опытных групп было обнаружено, что экспрессия лектина С-типа наблюдалась у животных всех групп преимущественно на поздних сроках эксперимента. Однако в группе контроля данный белок был обнаружен через 1, 3 и 6 мес исследования. Известно, что лектины С-типа принимают участие в иммунных реакциях в процессе апоптоза, кроме того, они могут индуцировать в клетках синтез цитокинов и активных форм кислорода.

Экспрессия ras-связанного белка Rab-14 была установлена в ранние сроки эксперимента (1 мес) у животных из группы контроля и у получавших ЛМ сохранялась до 12 мес эксперимента только у контрольных животных. Белки rab принадлежат к группе низкомолекулярных GTP-связывающихся белков, относящихся к семейству RAS-белков, участвуют в транспорте белков. Эти белки регулируют внутриклеточный транспорт мембранных структур. Семейство повсеместно распространенных RAS-белков (млекопитающие, насекомые, дрожжи, нематоды) регулирует различные аспекты клеточной пролиферации, дифференцировки и морфологии. Они являются протоонкогенами: постоянная их активация ведет к злокачественному перерождению клеток.

Протеомная характеристика цитозольной фракции гепатоцитов крыс исследуемых групп выявила также экспрессию субъединицы протеасомного комплекса, задействованного в расщеплении антигенов до пептидов на ранних сроках эксперимента (1-6 мес) у контрольных животных. В то же время у животных 2-й группы, получавших лярд, подсолнечное масло совместно с КоQ10, она включалась только через 3 мес эксперимента и не идентифицировалась у животных, находившихся на рационах с измененным жировым компонентом.

Таблица 5. Характеристика протеомных особенностей микросомальной фракции гепатоцитов крыс, получавших коэнзим Q10 на фоне рационов с измененным жировым компонентом

В ходе исследования циклинзависимая киназа 5 (Cdk5) была выявлена через 1 мес эксперимента у животных 2-й группы, получавших лярд, ПМ в сочетании с КоQ10, а также у животных, находившихся на рационе с ПМ. При этом у животных последней группы экспрессия сохранилась до 3 мес эксперимента. Cdk5 является несвойственным участником широко распространенного семейства циклинзависимых киназ (Cdks). В отличие от остальных Cdks она активируется нециклиновыми белками р35 и р39. Cdk5 фосфорилирует ряд белков, причем большинство из них входит в состав клеточных морфологических структур.

F-box белок идентифицирован на последних сроках эксперимента в цитозольной фракции гепатоцитов крыс, получавших в составе рациона лярд, подсолнечное масло совместно с КoQ10, а также при сроке опыта 1 мес - у крыс, содержавшихся на рационе с добавлением РЖ и ПМ. Этот белок является регуляторным и входит в состав убиквитинлигазного комплекса SCFCOI1 (Skp1 + Cullin + F-box-protein), участвующего в деградации белков с помощью убиквитина в 26S-протеасоме. Через F-box-белок осуществляется перенос убиквитина на фосфорилированные регуляторные белки.

Проведенные экспериментальные исследования выявили, что отмеченные выше изменения в значительной мере связаны с продолжительностью сроков эксперимента: чем он больше, тем в условиях активации процессов свободнорадикального окисления требуется большее количество КоQ10 в печени. Наибольшее содержание ПНЖК семейства ω-3 обнаруживается в печени через 3 мес эксперимента у животных, получавших РЖ и ЛМ. Через 6 мес опыта уровень ТБК-активных продуктов, как и потенцильных субстратов ПОЛ, понижается, что может быть связано с антиоксидантным влиянием КоQ10, тормозящим процессы ПОЛ в организме.

Результаты исследования апоптоза гепатоцитов крыс через 1 и 3 мес эксперимента не выявили в гейте гепатоцитов статистически достоверных различий в содержании живых клеток. При этом у крыс, получавших ПМ, РЖ и ЛМ, отмечено возрастание относительного числа гепатоцитов в стадии позднего апоптоза. Через 6 и 12 мес эксперимента различий в изучаемых показателях не наблюдалось, что может быть связано с влиянием КоQ10 и адаптацией животных к характеру питания.

Исследования микросомальной фракции гепатоцитов крыс обнаружили различия в активности каталазы и цитохрома b5, связанные как со сроком эксперимента, так и с видом жирового компонента в рационе. Протеомный анализ цитозольной фракции гепатоцитов крыс выявил экспрессию лектина С-типа на поздних сроках опыта. Экспрессия ras-связанного белка Rab-14, регулирующего внутриклеточный транспорт мембранных структур, была установлена в ранние сроки эксперимента у контрольных крыс и получавших ЛМ. У животных контрольной группы, находившихся на рационе с ПМ через 1 мес эксперимента выявлена экспрессия циклинзависимой киназы 5(Сdk5), связанной с морфологической структурой клеток. В цитозольной фракции гепатоцитов крыс, получавших в рационе лярд, подсолнечное масло в сочетании с КоQ10 на последних сроках опыта, а также у крыс, находившихся на рационах с на РЖ и ПМ, в первые месяцы эксперимента идентифицирован F-box белок, участвующий в процессах фосфорилирования. Таким образом, в результате проведенного исследования получены данные о формировании специфичных нутрипротеомов микросомальной и цитозольной фракций гепатоцитов крыс при изменении состава рациона.

Литература

1. Березов Т.Т., Коровкин Б.Ф. Биологическая химия. - М.: Медицина, 1998. - 704 с.

2. Покровский А.А., Левачев М.М., Гаппаров М.М. // Вопр. питания. - 1973. - № 4. - С. 3-11.

3. Титов В.Н. Атеросклероз как патология полиеновых жирных кислот. Биологические основы теории атерогенеза. - М.: Алтус, 2002. - 495 с.

4. Трушина Э.Н., Мустафина О.К., Гусева Г.В. и др. // Вопр. питания. - 2011. - № 2. - С. 16-19.

5. Шаранова Н.Э., Батурина В.А., Васильев А.В. и др. // Бюл. экспер. биол. - 2011. - Т. 151, № 6. - С. 624-662.

6. Шаранова Н.Э., Васильев А.В., Гаппаров М.М.Г. // Бюл. экспер. биол. - 2011. - Т. 152, № 12. - С. 658-661.

7. Arita K., Kobuchic H., Utsumia T. et al. // Biochem. Pharmacol. - 2001. - Vol. 62. - P. 821-828.

8. Clarke S.D., Jump D.B. // Annu. Rev. Nutr. - 1998. - Vol. 14. - P. 8 3 - 9 8 .

9. Fernandez M.L., West K.L. // J. Nutr. - 2005. - Vol. 135. - P. 2 0 7 5 - 2 0 7 8 .

10. Geng A.L., Guo Y.M. // Br. Poult. Sci. - 2005. - Vol.46, N 5. - P. 6 2 6 - 6 3 4.

11. Giorgadze S., Gujabidze N., Tevzadze N. et al. // Georgian Med. News. - 2009. - Vol. 174, N 9. - P. 88-91.

12. Hu F.B., Manson J.E., Willett W.C. // J. Am. Coll. Nutr. - 2001. - N 20. - P. 5-10.

13. Ibrahim W., Lee U.S. // J. Nutr. - 1997. - Vol. 127, N 7. - P. 14 0 1-14 0 6 .

14. IUPAC 2.301, 2.302 Standard methods for the analysis of oils fats and derivates. - Pergamon Press, 1979. - P. 9 6 -10 3 .

15. Johnson P., Boldyrev A. Oxidative stress at molecular, cellular and organe levels. - Trivandrum (India): Research Singpost Publ, 2002. - 142 p

16. Kitajka K., Sinclair A.J. // PNAS 101. - 2004. - Vol. 30. - P. 10931-10936.

17. Laemli U.R. // Nature. - 1970. - Vol. 227. - P. 680-683.

18. Lake B.G. Biochem. Toxicol. A Practical Approach. - Oxford, 1987. - 219 p.

19. Lass A., Kwong L., Sohal R.S. // Biofactors. - 1999. - Vol. 9, N 2-4. - P. 199-205.

20. Lee C.H., Mizusawa H., Kakefuda T. // Proc. Natl Acad. Sci. USA. - 1981. - Vol. 78, N 5. - P. 2838-2842.

21. Marriage B.J., Clandinin M.T., Macdonald I.M. et al. // Mol. Genet. Metab. - 2004. - Vol. 81, N 4. - P. 263-272.

22. Moore Т., Beltran L., Carbajal S. et al. // Cancer Prev. Res. (Phila Pa). - 2008. - Vol. 1, N 1. - P. 206-211.

23. Ohkawa H., Onishi Y., Yagi K. // Analyt. Biochem. - 1979. - Vol. 95. - P. 351-358.

24. Piche L.A. Draper H.H., Colf P.D. // Lipids. - 1988. - Vol. 23. - P. 370-371.

25. Reddy A., Zaman A., Lawrence K., Fernandes G. // Lipids. - 1999. - Vol. 34. - P. 921-927.

26. Sessler A.M., Ntambi J.M. // J. Nutr. - 1998. - Vol. 128. - P. 923-926.

27. Switzer K., McMurray D., Morris J., Chapkin R. // Nutrit. Immunol. - 2003. - Vol. 45. - P. 147-153.

28. Tres A., Bou R. // J. Agric. Food Chem. - 2008. - Vol. 56, N 16. - P. 7 24 3 -7 2 5 3 .

29. Turunen M., Olsson J., Dallner G. // Biochim. Biophys. Acta. - 2004. - Vol. 1660, N 1-2. - P. 171-199.

30. Wahle K.W.J., Rotondo D. // Ann. Rev. Nutr. - 2003. - Vol. 62. - P. 3 4 9 - 3 6 0 .

31. Yan J., Fujii K., Yao J. et al. // Exp. Gerontol. - 2006. - Vol. 4, N 1 (2). - P. 130-140.

Материалы данного сайта распространяются на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License («Атрибуция - Всемирная»)

SCImago Journal & Country Rank
Scopus CiteScore
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
Тутельян Виктор Александрович
Академик РАН, доктор медицинских наук, профессор, научный руководитель ФГБУН «ФИЦ питания и биотехнологии»

Журналы «ГЭОТАР-Медиа»